Я уже успела забыть, как это бывает в Калуге… Но сразу же вспомнила, стоило нам зайти в «Дикси».

К единственной на весь магазин кассирше выстроилась длинная, молчаливая, покорная очередь. Я протиснулась к ее началу и спросила сквозь маску:

— А что, у вас больше кассиров нет?

Женщина, сидевшая за кассой, даже не подняв на меня глаз, молча нажала какую-то кнопку.

И шоу началось…

Она шла походкой от бедра. Красиво. Не торопясь, поглядывая, как положено модели, по сторонам с деланным безразличием. Она шла по подиуму, ступая по только ей видимой линии. Высокомерная и недоступная.

И никто в этой длинной очереди ей почему-то не аплодировал.

Все зачарованно наблюдали этот феерический проход. Никто не мог поверить, что это недосягаемое существо всего лишь идет к свободной кассе. И будет их обслуживать.

Она шла, уже уставшая от нашего здесь присутствия, от жизни, от коронавируса, от отсутствия перспектив и хорошего мужика. Все это было написано у нее на лице, вернее, на верхней его, открытой части. Но при желании отчетливо читалось.

В калужских магазинах полно моделей, сидящих за кассами, стоящих за прилавками. Они – примы, невзирая на возраст, внешность, фигуру и габариты. А покупатели – недостойная челядь, заискивающе заглядывающая им в глаза.

Так повелось. Я думаю, с советских времен. И этому правилу безропотно следуют до сих пор. Поэтому, когда я потребовала второго кассира и она – модель с подиума — таки пришла, вся очередь уважительно расступилась, пропуская меня вперед. По праву победителя.

Она работала молча, брезгливо скривившись, проводила продукты через сканер и скорее отодвигала их прочь, лениво доставала откуда-то из тайника пачку сигарет, небрежно швыряла сдачу.

Она была не здесь. А где-то в своих фантазиях, мыслях, в своей безнадеге.

Ее хотелось погладить по голове и утешить – все будет хорошо. И, само собой, поддержать аплодисментами.