Установка забора. Первый день.

Мы подъехали к дому, и я сразу увидела эту громоздкую Газель, стоящую прямо в центре моей лужайки. И разложенные вокруг вещи нее – какие-то сумки, тюки, банки, сетки, инструменты…

Я была в шоке. Мое любимое пространство в один миг перестало быть моим.

Это что же получается? Я за работу плачу им немалые деньги, да еще при этом должна терпеть неудобства? Вон сколько места вокруг – там бы свой цыганский лагерь и разбивали. Почему нужно отбирать у меня мой любимый уголок? Да еще так бесцеремонно? 

Я сама себя заводила. И завела.

Стоило мужу открыть калитку, кинулась к Юрке – автору всех этих изменений.

— Ты спросил разрешения, чтобы вот это устраивать? – заверещала я.

— Я же тебе сказал, что мы здесь жить будем, — спокойно ответил он.

— А я что, согласилась?

— Ты промолчала.

— Это не значит, что разрешила. Там, под яблоней — мой стол, моя скамейка. Я привыкла пить там кофе по утрам. Мы там обедаем и ужинаем. Нам там удобно. И мы здесь живем.

Я разошлась не на шутку и уже орала на всю деревню. Позабыв даже про Рекса, Юркиного лабрадора, который был где-то поблизости и мог бы кинуться на защиту хозяина (это я-то, которая собак за три версты обходит).

— А где нам располагаться? – невозмутимо продолжал Юрка.

— На поле.

— На поле мы от жары подохнем.

Потом все-таки решил пойти на уступки:

— Давай я тебе прямо сейчас твой стол и твою скамейку перенесу. Скажи только, куда.

Но это была бы не победа, а компромисс.

Всю жизнь окружающие нарушали мои личные границы, бесцеремонно вторгались в мой мир, когда хотели. Начиная с родителей и заканчивая малознакомыми людьми. Я раньше вяло этому сопротивлялась, не отдавая себе в этом отчета и почему-то думая, что они имеют на это право.

И вот опять. Ну уж нет. Хватит. Тут уж, извините, моя территория. Своевольничать не позволю! Больше я этого терпеть не собираюсь.

Вообще-то, я привыкла к тому, что если начинаю орать, меня боятся. Или хотя бы отходят на безопасное расстояние – предпочитают не связываться. Потому что, когда я ору — это караул.

Но чтобы не обращали на мои истерики внимания – такого я не припомню.

А Юрка продолжал спокойно разбирать вещи, разматывать какие-то провода, подключаться к электрощитку. Обустраиваться.

Он готовился к работе. А я орала, как последняя истеричка. Так это выглядело со стороны.  

И скоро я сдулась. Замолчала. Смирилась с очередным поражением – в который раз не смогла отстоять свои границы.

Я механически делала то, что он просил — открывала окно, подавала веревку, отвертку, табуретку.

Теперь главным здесь был Юрка.   

А через пол часа приехали остальные ребята. Со своими коробками и баулами. И лагерь на лужайке на моих глазах стал разрастаться еще больше.  

Но уже к вечеру оккупированная часть сада стала к себе притягивать.

Что-то в ней было.

Мы с Сережей пришли туда со своими чашками. Сидели в окружении чужих вещей, рядом с чужими людьми, пили кофе и чувствовали себя очень даже неплохо. Да чего там? Классно мы себя там чувствовали. Я даже сделала вывод, что они сюда вполне гармонично вписались. И подумала: «Хорошо, что остальные ребята приехали позже и не видели, как я себя безобразно вела утром».

А еще я подумала о том, что отстаивать свои границы нужно умеючи. А то ведь в пылу борьбы за независимость можно не подпустить к себе что-то хорошее.