Голубая мечта моего мужа – чтобы я его не трогала и с места не сдвигала.

А я таскаю его по Москве и окрестностям. Бронирую отели в других городах и ставлю его перед фактом – едем. А поскольку он работает по графику «сутки – через трое», у меня всегда есть возможность на эти три дня придумать какую-нибудь небольшую поездку. И я каждый раз вдохновенно продумываю маршрут.

Он сопротивляется. Раньше – чаще, почти всегда. Теперь – как-то устало, по привычке. Видно, что каждый раз, отправляясь со мной в какое-то новое место, он преодолевает себя. А возвращаясь, подшучивает:

— Ну ведь хорошо же съездили… А ты не хотела… 

Мне нравятся эти наши поездки, я в них отправляюсь с широко раскрытыми глазами, предвкушая… другое. На расстоянии 200, 300, 400 километров от столицы мне нравится все. И все кажется интересным. Для меня это погружение в другой мир. В другой ритм, другую атмосферу, другое окружение. Я там напитываюсь новыми эмоциями и впечатлениями. Там я оживаю и чувствую, как обновляюсь.   

Мы ездили, даже я когда я тяжело болела. Не могла самостоятельно застегнуть молнию на куртке и зашнуровать кроссовки, передвигалась медленно, как черепаха, с трудом успевала перейти улицу на зеленый свет, превозмогая боль, переносила ногу с бордюра на проезжую часть. Даже выбирая новую машину, мы искали такую, в которую я могла бы садиться без посторонней помощи.

Но болезнь меня не останавливала. По-моему, в те времена мы выезжали даже чаще. Суздаль, Ростов, Дивеево, Углич, Переславль, Питер, Владимир, Муром, Ярославль, Рязань, Тула, Белгород…

Это было похоже на хаотичное перемещение в пространстве. Подсознательно я понимала: главное — не останавливаться.

Сейчас мне кажется, что эти поездки меня понемногу исцеляли. Хотя, на самом деле, это было не так. Просто интуитивно я знала – надо двигаться, нельзя ложиться и баюкать свою боль. Если я остановлюсь, то сдохну.

Сегодня я пытаюсь донести эту мысль до мамы, которой уже за восемьдесят, и которая все чаще жалуется, что ей тяжело ходить. Не потому, что болят ноги, а потому что без движения атрофируются мышцы. А она, между прочим, собирается жить минимум до 90. Но ходить ленится.

Маму уговорить не получается. Зато я продолжаю сочинять путешествия для нас.

В этом году мама, позвонив, чтобы поздравить нас с Сережей с днем рождения, застукала нас в аэропорту. Услышав, как объявляют посадку, спросила:

— А вы где?

— В аэропорту. Летим на Кипр.

— Ну надо же, что придумали!

Она все никак не привыкнет, что я могу сорваться куда-нибудь в любой момент. Даже на эти три дня между Сережиными сменами. А уж на собственный день рождения — тем более. Для того, чтобы почувствовать себя более живой, трех дней вполне достаточно.

В этот раз сразу после нашего возвращения с Кипра закрыли границы из-за пандемии. Нам повезло. Мы успели совершить рывок перед долгим карантинным заточением. Он дал нам заряд для того, чтобы пережить это время вынужденной обездвиженности.  

Я продолжаю таскать Серегу по Москве и за ее пределами. По традиции начинаю с уговоров. Когда очередной раз пытаюсь объяснить ему, что жизнь – это движение, а не лежание на кровати, даже с самой замечательной книжкой, он спрашивает:

— Слушай, где у тебя выключатель? 

Потом встает, какое-то время изучает карту и начинает собираться.

Я знаю, он не пожалеет.