На днях это случилось опять. Слезы, переходящие в рыдания, которые невозможно остановить. Истерика – результат накопившихся эмоций.

Я всегда очень долго терплю.

Мой сын это знает лучше всех, потому что знает меня слишком долго. Знает, что со мной можно накосячить раз, и два, и три. А потом – четыре, пять… Ничего страшного не произойдет.

Я промолчу.

И может показаться, что я все простила, забыла. Что все прошло.

Но нет – оно никуда не уходит, а всего лишь оседает внутри.

И в какой-то момент оказывается, что один маленький камешек, упавший на дно, может всю эту дрянь взбаламутить. 

Камешком может стать невымытая вовремя посуда. Или брошенная на пол одежда. Или неосторожно сказанное слово.

И происходит взрыв.

Окружающим кажется, что из-за пустяка – невымытой посуды. Они же не видят всю эту муть, которая так долго копилась и враз поднялась наверх. Которая застилает глаза, мешает дышать, слышать, различать картинки и звуки, право и лево, правильно и неправильно… 

Моя вчерашняя истерика – из той же серии. Что-то долго копилось внутри – что-то, чему я даже не могу дать названия. Очевидно, я долго не давала этому выхода, и вот…

А еще я назвала это откатом.

Когда из одной жизни резко выпрыгиваешь в другую и искренне радуешься, как же там, в ней, хорошо, нужно помнить — бывших не бывает. Бывших мужей, бывших алкоголиков, бывших наркоманов. Что моя прежняя жизнь никуда не делась, а все еще тащится за мной в пыльном мешке. И время от времени будет о себе напоминать – а куда денешься? Я с ней была слишком долго, чтобы она легко от меня отказалась, оставила в покое. Так не бывает.

Можно, конечно, покопаться в этой мути, рассмотреть ее на солнце, попробовать вычленить мелкие частички… Чтобы понять – что в ней такого? Что может в один миг перевернуть меня и превратить в жалкое рыдающее существо?

Но мне не хочется.

Я готова в этот период менять тактику, прижиматься ко дну, пережидать, совершая только маленькие, проверенные действия, отказаться принимать важные решения.

И ждать. Когда оно пройдет.

Вернее, когда я через это пройду и вынырну из всего этого, как Иван–крестьянский сын, искупавшийся в кипятке, из сказки «Конек-горбунок». 

А я вынырну. Обязательно. Я всегда выныривала.

И стану в сто раз краше.

Подхвачу свой пыльный мешок и пойду, улыбаясь, дальше.

В эту свою новую жизнь, которая мне так любопытна и в которой мне ужасно нравится.